Русская Лысина, Дочь Монро и Кеннеди

Монро и Кеннеди в андеграунде

Кризис подпольного искусства начался в конце 80-х, когда молодой шоу-бизнес стал востребовать абсолютно все, что плохо лежало. Раньше в андеграунде были те, кто не мог пробиться наверх по общественно-политическим причинам, теперь это невозможно, поэтому причины избираются либо чисто эстетские, либо исконно русские (то есть - просто лениво). Но, как и прежде, андеграунд, в отличие от мэйнстрима, остается культовым - по определению.

Только сами герои музыкального андеграунда сильно изменились за последние 10-15 лет. Теперь им нравится Наташа Королева, Паваротти и Земфира. Они не знают, что такое “Smoke on the water”. Они любят смотреть телевизор - фильмы о животных, спортивные программы, сериалы, песни года. Они слушают электронную музыку, терпеть не могут ленинградский рок, любые радиостанции и газеты и боятся внезапной смерти. А играют - “экзистенциальный панк” с солирующей домрой, русским народным струнным инструментом (не путать с казахской домброй). При том, что это не делает их фолк-группой.

Как попасть в андеграунд - на этот вопрос отвечает Света Чапурина, лидер группы “Дочь Монро и Кеннеди” (одно из прежних названий - “Хакер”).

- В Питере мы находимся в самом глухом подполье. Не намного впереди самого низшего пласта - групп, которые вообще никто не знает. Но мы не стопроцентно андеграундная группа. Уже только на 98%. Нас теперь узнали даже в дальних регионах России. Про нас уже пишут в журналах с глянцевыми обложками. Но я думаю, по стилю и по характеру музыки мы относимся к андеграунду, мы, может быть, можем назваться “популярный андеграунд”. Просто пробиться у нас в Питере очень сложно. В Москве клубная жизнь развита лучше, там много новых команд могут поиграть в клубах. Здесь - нет. Там либо не боятся рисковать, либо... у меня там хороший директор. Там много друзей. Сергей Гурьев, Александр Волков, журналисты, может быть, с их подачи возникла шумиха вокруг нас.

Очень проблематично вывести инструмент домра на тот уровень, который имеет инструмент электрическая гитара. Если бы кто-то взялся преподавать в консерватории класс электрической домры - никто бы не пошел. Конечно, много этнических инструментов используется сейчас в музыке - индийские, мексиканские, русские, но команде, где нестандартен солирующий инструмент, достаточно тяжело пробиться, тут нужно супермастерство. Мы намеренно уходим от гитары, у нас нет электрогитары, у нас есть бас и барабаны, - чтобы показать, что солирует домра, и тем самым получить шишки на голову, но мы идем своим путем, нам так интереснее. Вот - есть русский народный инструмент, на котором можно качественно преподносить музыку. Домра не сложнее, чем гитара. Перед фестивалем “Окна открой” мы даже не знали, что наша группа может звучать на больших открытых площадках. Оказалось, может. И домра звучала отлично.

- Есть желание пробиться?

- На 2% мы уже пробились. Наш продюсер не хочет, чтобы к нам приклеился ярлык андеграундной команды. Она меня все время ругает за то, что я не хочу, чтобы ДМиК была популярной командой. А мне не нужна слава, не нужен почет. Меня знает мой сын, и мне этого достаточно. В общежитии моем 40 семей меня знает, куда мне больше? Я не могу сказать, что я не хочу сыграть оплаченный концерт, но ходить на поклоны, клянчить концерты я не буду. Я иду играть там, куда меня зовут. Если меня зовут туда, где мне не платят, значит, я играю там, где мне не платят. Нет цели заработать деньги на музыке.

- А какова цель?

- Ой. У меня нет никакой цели в этой жизни. Меня мама ругает, потому что у меня нет посыла, чтобы идти куда-то работать на хорошую стабильную работу, каждый день в 8 часов утра. Я говорю: подожди, мама, может, что-то изменится, запишем какой-нибудь поп-хит. Поп-панк-хит. И это принесет доход, и мы выберемся из этого общежития. Но у меня нет желания что-то предпринять даже для своей личной жизни, для жизни своего собственного ребенка и жизни своей матери. Нет никакой способности работать от звонка до звонка и складывать копейку к копейке, покупать мебель, обувь и лодку моторную. Я не представляю, что бы из меня тогда вышло. Музыка меня спасает в том плане, что если я напишу какую-нибудь песню, которую народ на концертах просит - хорошо жить на свете. Если бы дали полтинник - было бы еще лучше. То, чем я занимаюсь - то и правильное, то и мое. Если не буду этим заниматься - или помру, или побьют, но не выживу точно.

У меня есть музыкальное образование, образование по специальности “Книготорговля”, какое-то еще. Но ни одно из них не приносило мне дохода.

- Альбом называется очень пессимистично - “Поражение”. Это как раз в духе?

- Просмотрела я все названия песен, прослушала несведенный еще альбом - что там, кроме поражения, может быть? Там криво сыграли, там недостаточно вылезли, там не прописали, там внимание рассеяно, ключевые слова мимо. Когда свели, послушали - вроде нормально, можно было и “Победой” назвать. Много проблем было с директором по этому поводу. То есть, “Поражение” - значит, альбом провальный. Да брось ты, говорю, кто в наше время занимается такими вещами, как думает о чем-нибудь. Все только слушают. Редко сейчас встретишь настоящего поклонника, который бы тексты штудировал, каждую ноту бы знал. Сейчас народ слушает музыку, как радиостанцию. А я свои уши стараюсь беречь. Почему телевизор люблю - там еще картинка есть, она занимает больше внимания, чем то, что там говорится. Радио не слушаю, потому что очень много непрофессиональной и неинтересной музыки звучит. Альбомы записывать надо самые лучшие, хотя я не считаю свое “Поражение” самым лучшим альбомом в России. Самый лучший - это первый альбом Земфиры. Там был шарм. Были там и огрехи, конечно. Для музыкальных критиков это не интересно, потому что там все примитивно. А мне было интересно.